– Карточки, грязный турок! Иначе считай себя покойником.

Марека сотрясала дрожь. На зубах пенилась кровь, но он не переставал улыбаться. Шиффер сунул пистолет в карман и подтащил его к бумагорезке.

Поль тоже выхватил пистолет и заорал:

– Прекратите это!

Шиффер поднял крышку и затолкал внутрь машинки правую руку турка.

– Отдай мне эти досье, мешок с дерьмом!

– ПРЕКРАТИТЕ ЭТО ИЛИ Я БУДУ СТРЕЛЯТЬ!

Цифер даже глаз не поднял. Он начал медленно опускать резак. Кожа на пальцах сморщилась, из надрезов черными пузырьками выступила кровь. Мариус закричал, но вопль Поля заглушил его голос:

– ШИФФЕР!

Он целился в напарника, держа пистолет двумя руками. Он должен выстрелить. Должен…

Дверь с грохотом распахнулась, ударила Поля в спину, отбросив его к металлическому столу, и он упал, ударившись затылком об угол.

Телохранители попытались вытащить оружие, но тут комнату огласил вой гиены и на громил брызнула струя крови. Поль понял, что Шиффер довел дело до конца. Он опустился на колено и прокричал, махнув пистолетом:

– Убирайтесь!

Охранники не двинулись с места, загипнотизированные увиденным. Поля била крупная дрожь, он целился в охранников из своего 9-миллиметрового пистолета.

– Да отвалите же, черт вас побери!

Поль долбанул одного в грудь рукоятью пистолета, вытолкал наконец обоих за порог, захлопнул дверь, привалился к ней спиной и обернулся, чтобы взглянуть кошмару в лицо.

Мариус всхлипывал, стоя на коленях, его правая рука все еще была засунута в бумагорезку. Шиффер не довел дело до конца, но кожа и мясо на фалангах висели лохмотьями. Палач придерживал жертву за рукав, скалясь, как безумный.

Поль спрятал оружие в кобуру. Он понимал, что должен унять Шиффера, но тут Мариус махнул свободной рукой в сторону серебристых металлических шкафов рядом с ксероксом.

– Ключи! – рявкнул Шиффер.

Мариус попытался схватить висевшую на поясе связку ключей. Цифер опередил его и заставил указать подходящий к замку.

Пока старый сыщик возился с дверцей, Поль освободил раненого, осторожно подняв металлическую пластину, на которой висела окровавленная кожа. Турок тяжело рухнул на пол, свернулся калачиком и застонал:

– Больница… отвезите меня… в больницу…

Шиффер с недоумением обернулся. В руке он держал картонную папку на завязках. Он рывком дернул тесемки и нетерпеливо выхватил оттуда карточки с именами и поляроидные снимки трех жертв.

Ошеломленный Поль понял, что они победили.

26

Они выскочили через запасный выход и побежали к машине. Поль резко рванул «гольф» с места и едва не врезался в проезжавшую мимо машину.

Он повернул направо, к улице Люсьен-Сампе, и не сразу понял, что едет по встречной полосе. Резко взяв влево, он направился к бульвару Мажента.

Нерто едва видел, что происходит вокруг. Слезы мешались с дождем, красные огни светофоров на перекрестках выглядели кровоточащими ранами.

Он проскочил, не тормозя, два перекрестка, вслед ему неслись ругательства, оскорбления и гудки клаксонов. На третьем Поль наконец резко затормозил и через несколько секунд уже знал, что должен делать.

Зеленый свет.

Поль сорвался с места, мотор заглох, он ругнулся сквозь зубы и снова повернул ключ в зажигании.

– Куда ты едешь? – спросил Шиффер.

– В участок, – выдохнул Поль. – Я тебя арестую, сволочь.

На противоположной стороне площади, как океанский лайнер, сиял огнями Западный вокзал. Поль в очередной раз стартовал, но тут Шиффер внезапно нажал на педаль акселератора.

– Чертов…

Шиффер схватился за руль, крутанул вправо. Они въехали на улицу Сибур, змеившуюся вдоль церкви Сен-Лоран. По-прежнему удерживая руль одной рукой, Цифер резко приткнул «гольф» к тротуару.

Поль получил удар по ребрам, икнул и закашлялся, облившись горячим потом. Сжав кулаки, он повернулся к своему пассажиру, чтобы нанести тому удар по челюсти.

Его остановила смертельная бледность старого сыщика – Жан-Луи Шиффер снова постарел на двадцать лет. Лицо осунулось, остекленевшие глаза казались прозрачными – ну просто череп, да и только!

– Вы чокнутый! – прошипел Поль, подчеркивая обращением на «вы» отвращение к Шифферу. – Законченный псих. Я уж постараюсь упечь вас надолго, можете на меня рассчитывать! Да вы сгниете в тюрьме, чертов палач!

Не отвечая, Шиффер достал из перчаточного ящика старый атлас Парижа и вырвал несколько страниц, чтобы промокнуть закапанную кровью куртку. Руки в старческих пятнах дрожали, слова со свистом и клекотом вырывались из горла:

– С этими свиньями иначе нельзя…

– Мы полицейские.

– Мариус грязная тварь. Чтобы держать своих шлюх в подчинении здесь, он мучает их детей там, на родине. Уродует, калечит – кому руку, кому ногу, это здорово успокаивает турецких мамаш!

– Мы представляем закон.

Поль начал дышать ровнее, он почти успокоился и снова ясно различал перед собой черную церковную стену, видел горгулий, нависающих над их головами на манер виселиц, понимал, что на улице по-прежнему идет дождь.

Шиффер опустил стекло и сплюнул.

– Тебе поздно избавляться от меня, – заявил он, комкая грязную бумагу.

– Если вы думаете, что я побоюсь ответить за свои поступки… то глубоко заблуждаетесь. Вы отправитесь под замок, даже если мне придется сидеть с вами в одной камере!

Шиффер зажег свет, развязал лежавшую у него на коленях папку и выхватил листки с данными жертв. Открепив фотографии, он разложил их на приборной доске, на манер карт таро.

Откашлявшись, спросил:

– Что ты видишь?

Поль застыл в неподвижности. Свет уличных фонарей отбрасывал блики на глянцевую поверхность снимков. Два месяца он искал эти лица. Воображал их, рисовал и стирал, сотни раз начинал снова… А теперь вот испугался, как младенец.

Шиффер положил ему руку на затылок и заставил наклониться к фотографиям.

– Что ты видишь? – хрипло каркнул он.

Поль вгляделся. Три хорошенькие рыжеволосые круглолицые женщины смотрели на него удивленными глазами.

– Так что бросается тебе в глаза? – настаивал Шиффер.

Поль колебался.

– Они как будто похожи, я прав?

Шиффер с хохотом повторил:

– Похожи? Правильнее будет сказать, что это одна и та же женщина!

Поль повернулся к нему. Он не был уверен, что правильно ухватил суть дела.

– И что же?

– А то, что ты был прав. Убийца охотится за одним и тем же лицом. Тем лицом, которое он любит и ненавидит одновременно. Он одержим этим лицом, оно вызывает в нем противоречивые чувства. Мы по-прежнему ничего не знаем о побудительных мотивах его действий, но можем быть уверены, что он преследует совершенно определенную цель.

Гнев Поля уступил место ощущению одержанной победы. Итак, интуиция его не подвела: погибшие – нелегалки, похожие друг на друга… Интересно, прав ли он насчет античных статуй?

А Шиффер торопился закрепить успех:

– Эти лица – серьезный шаг вперед, поверь мне. Это дает нам главное – убийца знает квартал как свои пять пальцев.

– Тоже мне новость.

– Мы предполагали, что он турок, но не то, что он знает каждую мастерскую, каждый подвал. Ты понимаешь, каким терпеньем и упорством нужно обладать, чтобы находить женщин, до такой степени похожих друг на друга? Этот мерзавец ходит, где хочет.

Поль произнес – чуть спокойнее:

– Ладно. Признаю, что без вас никогда не получил бы этих фотографий. Поэтому я не сдам вас в полицию, а отвезу прямиком в Лонжер.

Он начал поворачивать ключ в замке зажигания, но Шиффер удержал его за руку.

– Ты совершаешь ошибку, малыш. Сейчас я нужен тебе, как никогда.

– Для вас все закончено.

Шиффер помахал одной из карточек.

– Теперь мы знаем не только их лица и имена, но и адреса мастерских, где они работали. С этим можно работать.

Поль замер.

– Хотите сказать, кто-то мог что-то видеть?

– Вспомни, что сказал судебный медик. У всех жертв желудок был пуст. Они возвращались с работы. Нужно допросить работниц, которые каждый вечер ходили этой дорогой. И хозяев мастерских. Но для этого, мой мальчик, тебе нужен я.